Жесть как она есть: почему трэш-стримы популярны и как с ними бороться

В апреле 2023 года депутаты Госдумы предложили законопроект, который предусматривает специальное наказание для трэш-стримеров. По новым нормам публичную демонстрацию насильственных действий по отношению к другому человеку считают отягчающим обстоятельством, а за распространение трэш-стримов в интернете предусмотрена административная и уголовная ответственность. 

Как получилось, что такое своеобразное явление, как трэш-стрим, в принципе стало популярным? Что движет теми, кто снимает и смотрит такие видео? Как каждый из нас может помочь блокировке трэш-стримеров и защитить их жертв? И, наконец, будет ли работать новый закон, если его примут — или стримеры найдут способы его обхода? Разбираемся с юристом, философом, психологом и специалистом по соцсетям.

Что, как, почему и зачем

Жанр трэш-стрима зародился в России в начале 2010 года, его основоположником считается блогер Кирилл Зырянов (VJLink). Сначала он вёл трансляции в игре Dota 2 и привлекал внимание аудитории вызывающим поведением: кричал, ругался, разбивал монитор. Вскоре его примеру последовали другие любители видеоигр, они также стали вести трансляции и показывать, как играют. Затем популярность приобрели сервисы пожертвований для прямого эфира — и стримеры стали не просто вести трансляции, но и выполнять различные задания зрителей за деньги. 

Термин «трэш-стример» возник в 2015 году: так блогеров нового типа стали называть в СМИ. К тому моменту стримеры уже отдалились от тематики онлайн-игр — и за донаты совершали любые безумства в прямом эфире: устраивали «алкостримы», «трэш-вечеринки», отвязно «веселились» вместе с друзьями. В то время подобные стримы получили распространение не только на территории СНГ, но и в Центральной Европе — например, Польше. 

К 2020-м годам трэш-стримы перешли еще одну грань: теперь в прямом эфире появилось насилие и действия сексуального характера. Все чаще в стримах можно увидеть не только сумасшествия отдельных блогеров и потасовки друзей, но и жестокие действия по отношению к третьим лицам. Как правило, эти люди не давали согласия на участие в стриме и нередко просто не могли защитить себя. 

В СМИ всё чаще появлялись новости о том, что стримеры причинили вред здоровью другим людям или даже допускали смерть по неосторожности. Например, VJLink в 2021 году провел стрим, на котором приковал человека к батарее и издевался над ним, другой стример Mellstroy во время трансляции несколько раз ударил девушку головой об стол. А блогер Reeflay зимой 2020 года заморозил свою беременную сожительницу насмерть.

«Стримеры бывают разные: кто-то общается с публикой на равных, выбирая, какие задания он хочет выполнить за донаты, кто-то выступает в роли мучителя, а кто-то отдает контроль над собой зрителям. Сложно однозначно ответить на вопрос о том, что движет всеми этими людьми, — рассказывает психолог Катя Абрамова. — Обычно у таких людей есть нездоровая потребность во внимании и, возможно, какие-либо личностные расстройства, патологии. Им необходимо, чтобы их заметили, и цель для них всегда оправдывает средства. Накладывается на это и отсутствие понимания, что правильно, а что нет, где границы допустимого. Одно можно сказать точно: люди делают подобное не от хорошей жизни. У них совершенно точно есть проблемы с самими собой и с окружающими».

Трэш-стримы могут быть формой сопротивления социуму, уверена докторантка философии и авторка Telegram-канала «Настя про философию» Анастасия Бабаш: «Трэш-стримы часто хаотичны, бездумны и бессмысленны, они отражают непредсказуемость мира, в котором мы живем. Возможность увидеть буквальное воплощение этого на экране привлекательна как форма протеста против навязываемых нам норм поведения. Трэш-стримы — это такие своеобразные попытки заявить про свою индивидуальность и непохожесть».

Но дело не только в психических особенностях блогеров. Важная мотивация вести трэш-стримы — финансовая выгода. Во время каждой трансляции блогеры получают донаты от зрителей — и многие действия стримеры выполняют, только получив определенную сумму. Количество подписчиков у большинства трэш-стримеров измеряется тысячами, а поэтому можно предположить, что их «заработки» за несколько или даже одну трансляцию могут сравниться со средними зарплатами по стране — или даже превысить их. Так, VJlink признавался, что в месяц получает во время трансляций от 50 до 100 тысяч рублей. Трэш-стримеры Гобзавр и Людмурик говорили, что выручают от 20 000 до 30 000 рублей за один стрим; Сергей Новик (Мопс дядя Пёс) и Андрей Щадило — порядка 50 000. В редких случаях суммы могут многократно превосходить среднюю зарплату: например, стримеры Шкилла и Аркадэ за одну из трансляций заработали 812 000 рублей.

Иллюстрация: Анна Иванцова для КЧМ

Почему трэш-стримы приобрели особенную популярность на постсоветском пространстве и в странах бывшего социалистического блока? Социологи могут объяснить это таким состоянием общества, как аномия. В «здоровом» обществе есть социальные нормы, которые регулируют поведение людей, а при аномии принятые раньше нормы перестают работать — и у людей возникают нерешённые моральные дилеммы. 

Состояние аномии характерно для обществ, находящихся в кризисных ситуациях, объясняет социолог Ольга Караева. Мы часто можем видеть это именно на постсоветском пространстве — где люди недавно пережили распад своей страны и резкое изменение государственного строя. Это был крайне тяжелый переходный период для общества, и отголоски пережитого 30 лет назад заметны до сих пор: какие-то нормы поведения все ещё не выработаны, а их отсутствие может перетекать в девиантные формы поведения — в том числе в съемки и распространение трэш-стримов.

«Конечно, есть и другие факторы, влияющие на увлечение трэш-стримами. Например, если посмотреть на опросы общественного мнения россиян, можно отметить, что за последние годы окрепли чувства ресентимента и агрессии. Все это может порождать проявления озлобленности, которую мы и наблюдаем в трэш-стримах, — объясняет Ольга Караева. — Сейчас мы можем говорить, что увлечение такими стримами формирует целую субкультуру, которой свойственно девиантное, даже маргинальное поведение — в том числе вандализм и насилие».

Кто такое смотрит

Явления, подобные трэш-стримам существовали всегда. Например, в Средние века были публичные экзекуции, пытки, сожжения ведьм — и люди приходили толпами смотреть на это с ужасом и «темным восторгом». Исторически этот феномен меняется и приобретает разные формы. Но потребность посмотреть на что-то, что пугает, вызывает омерзение и в то же время восхищение, остаётся неизменной.

«Так люди удовлетворяют древние инстинкты, — объясняет Катя Абрамова. — В современной жизни гораздо меньше опасностей, чем было столетия назад. А в глубине души у нас остается потребность в том, что вызывает здоровый биологический стресс. И мы закрываем эту потребность, когда смотрим что-то жуткое — фильм ужасов или трэш-стрим. При этом прилив эмоций мы получаем на безопасном расстоянии от настоящей опасности — так сбрасывается напряжение».

В философии интерес к подобным вещам называется «парадокс трагедии» или «парадокс хоррора», рассказывает докторантка философии и авторка Telegram-канала «Настя про философию» Анастасия Бабаш. Людей привлекают сцены трагедии, насилия или убийств в художественных произведениях, в то время как в реальности они не хотят с этим сталкиваться. Аристотель считал, что ответ на парадокс трагедии — чувство катарсиса, или облегчение, которое мы испытываем после сильных негативных эмоций. Его «очищающее» действие разрешает наши собственные внутренние конфликты. А современный философ Аарон Сматс полагает, что именно возможность получить новый жизненный опыт и прожить риск безопасно — это главное, что привлекает нас в трагедиях и хоррорах. Таким образом, трэш-стримы дают зрителям возможность пережить во время просмотра что-то, что в реальной жизни переживать им вовсе не хотелось бы.

«Философы, которые занимаются изучением наших эмоций, заметили, что порой нечто, что мы считаем отвратительным, не только не отталкивает нас, но еще и парадоксальным образом влечет, — рассказывает Анастасия Бабаш. — Эволюционно нам выгодно обращать внимание на нечто новое и необычное. Такое столкновение часто вызывает сильную эмоциональную реакцию — и следовательно, мы начинаем что-то с этим делать. Трэш-стримы – это вот это самое неожиданное и новое, что привлекает нас благодаря сильным эмоциям, пускай даже не самым приятным».

В том, что трэш-стримы быстро получили популярность в соцсетях, нет ничего удивительного, считает SMM-редактор Юлия Биленко. Отклик пользователей всегда имеет контент, вызывающий любые сильные эмоции, в том числе и жалость, ужас, страх. А острые впечатления людям нужны часто для того, чтобы «перекрыть» увиденным свою боль, уверена эксперт.

«Например, есть благотворительные паблики, которые собирают средства, рассказывая истории людей, давя на эмоции: "время истекает", "прямо сейчас он плачет". Не дай бог, они еще и показывают видео страданий ребенка, — говорит Юлия Биленко. — Это вызывает у пользователя сильные эмоции и, руководствуясь ими, он быстро жертвует деньги. Затем в этом паблике появляются обновления в таком же стиле — и человек “подсаживается” на историю, следит за ней, часто потому что она дает ему своего рода компенсацию острой ситуации в собственной жизни».

Во время просмотра трэш-стрима человек так или иначе получает удовлетворение. Основные факторы, способствующие этому: контроль над кем-то и самоутверждение, объясняет Катя Абрамова. Самое банальное чувство, которое помогает самоутвердиться и почувствовать себя лучше — «у меня все не хуже, чем у других»: я не участник стрима и не стример, издевающийся над собой за донаты. Взносы, которые делает зритель, дают ему ощущение контроля, собственной власти: я заплатил, чтобы человек сделал что-то, — и он это делает. Зритель получает удовлетворения от чувства, что он может диктовать свою волю. Третий возможный фактор — удовольствие от страданий других, но это скорее исключение, чем правило. Люди, испытывающих подобные садистические чувства, безусловно, есть  — но их меньшинство. 

«Нам кажется, что трэш-стримы смотрят одни садисты, но на самом деле, за редким исключением, это нормальные, обычные люди. В обыденной жизни они не более жестоки к другим, чем все остальные, и они тоже могут любить, проявлять заботу и нежность, — рассказывает Катя Абрамова. — Просто по какой-то причине им нужны эмоции, которые они получают, смотря на что-то жуткое и омерзительное. А огромная сеть между зрителем и стримером помогает пользователю отделять себя от происходящего, дистанцироваться. Он думает: это не со мной и не здесь, а где-то там далеко, будто и не взаправду. В итоге такой человек смотрит трэш-стримы как фильмы ужасов — не осознавая, что это не постановка, а реальность, и поэтому это страшно».

Как с этим бороться

Любое насилие — основание для привлечения к административной или уголовной ответственности, объясняет юрист благотворительного фонда «Нужна помощь» Константин Воробьев. Так, насильственные действия, причинившие физическую боль, если были совершены из хулиганских побуждений, признаются побоями и наказываются вплоть до двух лет лишения свободы. При этом согласие лица на причинение вреда здоровью исключает насильственный характер действий и, в некоторых случаях, саму уголовную ответственность.

В доктрине уголовного права выделяются признаки согласия на причинения вреда: 1) дееспособность и совершеннолетие лица, дающего согласие; 2) добровольность согласия (отсутствие угроз и шантажа); 3) своевременность и определенность согласия (дано заранее, конкретно в отношении обстоятельств и вида вреда здоровью); 4) содержание целей причинения вреда - общественно полезные или нейтральные.

«Все эти признаки исключают либо смягчают ответственность — в зависимости от тяжести причиненного вреда здоровью и фактической ситуации, — поясняет Константин Воробьев. - Например, участвуя в соревнованиях по боксу или борьбе, спортсмен добровольно принимает риск серьезного повреждения здоровья. И спортивные мероприятия не вызывают возмущения общественности, а также не предполагают уголовной ответственности для кого-то из спортсменов».

В большинстве случаев мы не можем говорить о безнаказанности действий трэш-стримеров и снятии ответственности с них, поскольку не знаем:

• являются ли участники стрима дееспособными;

• имеет ли их участие добровольный характер (даже наличие вознаграждения в некоторых случаях можно считать вынужденным характером согласия);

• на какие конкретные действия согласились участники стрима;

• цели стрима не общественно полезные, а напротив, противоречат нормам общественной морали и нравственности, поскольку связаны с унижением достоинства людей.

Исходя из этого, можно считать насилием происходящее на многих трэш-стримах, а причинение вреда здоровью участникам стримов — нарушением закона и уголовным преступлением. Чтобы защитить жертву и привлечь стримера к ответственности, зритель вправе обратиться в правоохранительные органы: полицию и прокуратуру. Заявление с описанием событий стрима и просьбой проверить законность действий его участников можно подать в электронном виде: на сайте Генеральной прокуратуры и МВД. Стоит зафиксировать происходящее на стриме — снять на камеру смартфона или сделать запись экрана — и приложить к заявлению эти данные вместе с ссылкой на канал стримера. 

Важно не только привлекать блогеров-нарушителей к ответственности, но и обращать внимание общества на причины популярности трэш-стримов, уверена Катя Абрамова. Дело в том, что зрители расчеловечивают страдающих от насилия участников трэш-стримов, и не испытывают к ним никаких эмоций, в том числе сострадания. Если такое происходит постоянно и не стигматизируется обществом, это поведение становится привычкой, нормой для людей. А это, уверена Абрамова, может привести к страшным последствиям. Чтобы предупредить их, нужно как можно чаще говорить о том, что чувствуют пострадавшие от насилия, показывать боль настоящих живых людей. Тогда у пользователей не будет возможности сократить дистанцию между собой и тем, кого они видят на экране. 

Иллюстрация: Анна Иванцова для КЧМ

Истории наказаний и исправлений трэш-стримеров уже есть. Так, Раменский суд приговорил к шести годам колонии строгого режима треш-стримера Станислава Решетняка (Reeflay) по делу о причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего. Стримера Вадима Казакова (Evelone192) заблокировали на Twitch после того, как он провел на своем канале серию эфиров в формате шоу «Игры Габара»: известные стримеры выполняли трэш-задания. 

А кто-то из стримеров «встает на путь исправления» самостоятельно. Например, раннее печально известные Клюкер и Грибабас, которые заставляли человека с инвалидностью выполнять задания за донаты, отошли от трэш-стримов и стали снимать вполне нейтральный контент. 

«Мне кажется,  интерес к агрессии такого масштаба в соцсетях — это временное явление в жизни каждого человека и общества в целом, — полагает SMM-менеджер Юлия Биленко. — Например, в благотворительности мы уже отошли от «токсичного» контента, вызывающего жалость и давящего на эмоции. И на то есть причины: кроме того, что «токсичность» всем надоела, благотворителям просто и невыгодно манипулировать таким образом — действующий на эмоциях донор быстро выгорает, потому что нельзя все время жить «на острие». Вместо токсичного контента мы выбираем тот, что сможет расположить человека к организации и побудить поддерживать ее на длительной основе. Я надеюсь, что с трэш-стримами произойдет то же самое, и вскоре общество сможет противопоставить им что-то другое. И само явление исчезнет, как исчезли публичные казни с появлением понятия гуманности в философии».

Сработает ли закон

Что касается нового законопроекта — пока сложно рассчитывать, что он радикально решит проблему насилия на стримах, уверен юрист Константин Воробьев. Одно из предложений направлено на дополнение уже существующих составов преступлений отягчающими обстоятельствами — ответственность усилится, если преступление будет совершено с публичной демонстрацией в интернете. Но по-прежнему останется сложность с доказыванием вины и расследованием подобных преступлений. Предлагаемые изменения эту проблему не решают. 

«Другие предложения законодателей связаны с введением ответственности за распространение видеоматериалов с изображением действий, совершенных с особой жестокостью или издевательствами. Стоит признать такой подход более эффективным: он запрещает трансляцию таких материалов вне зависимости оттого, являются ли они постановкой. Но столь широкие формулировки могут ограничить распространение и некоторых кинофильмов, например, в жанре ужасов», — считает Воробьев. 

Закон скорее может привести к негативным последствиям, уверена социолог Ольга Караева. С тех пор, когда трэш-стримы будут маркированы законом как преступление, они будут определены обществом как что-то запретное, достойное осуждения. Но часто такое только еще больше мотивирует людей, склонных к девиантному поведению, продолжать свою деятельность: запретное для них еще более привлекательно, оно приносит им еще больше удовлетворения — ведь они изначально действуют не так, как нужно, против правил. В итоге, если закон будет направлен на «лобовой» запрет трэш-стримов, они могут приобрести «подпольные» формы — и уйдут в тень, откуда их будет еще сложнее регулировать.

P.S. «Как читать медиа» попытались взять интервью у самих трэш-стримеров. Откликнулся один из них — видеоблогер Григорий Чистяков. В последнее время его контент можно назвать безобидным. «Интервью дам за 20 тысяч рублей», — написал Чистяков.

Иллюстрация на обложке: Анна Иванцова для КЧМ