Медиа-осознанность: как сотрудничать с неизбежным

Есть ли смысл сопротивляться новым медиа? Можно ли отказаться от их использования? Короткий ответ — нет. Андрей Мирошниченко, теоретик медиа, автор книг Human as media и Postjournalism and the death of newspapers  объясняет, почему любоваться водоворотом, если уже попал в него, — это единственный способ выжить.

Медиа расширяют или сужают наши возможности?

Телевидение, интернет и социальные сети всегда порицались за выхолащивание жизни, без них якобы насыщенной смыслом. Дискуссия о вреде медиа не нова. В платоновском диалоге «Федр» Сократ рассказывает, как бог-изобретатель Тет принес верховному богу и царю Египта Тамусу свое новое изобретение — буквы. Письменность, уверял Тет, улучшит память людей и сделает их мудрее. На что Тамус отвечал, что совсем наоборот: письменность ослабит память людей, так как они станут записывать, а не запоминать. В результате письмо лишит их мудрости, наделив взамен видимостью всезнания.

Так с тех пор и повелось: каждый новый медиум улучшал какую-то человеческую функцию, взамен атрофируя тот орган или ту способность, которые отвечали за эту функцию раньше. Например, сотовый телефон отменил необходимость запоминать номера друзей. От этого память лишилась тренировки и спроса. Она ослабевает, как и предупреждал Тамус. С другой стороны, способность дозвониться невероятно улучшилась, как и обещал Тет. 

Но что нам нужно — помнить номера или быстро дозвониться? Шашечки или ехать?

Согласно Маклюэну, электронные медиа «расширили» нашу нервную систему до размеров планеты. Благодаря радио и телевидению мы стали воспринимать вещи, находящиеся за пределами физической досягаемости. Улучшая ту или иную нашу функцию, медиа решают все больше наших задач. Но взамен они получают наше время, которое мы тратим… на их улучшение. Медиа получили наши время и внимание, на которых была построена их бизнес-модель. Телевидение достигло небывалых высот, потому получило возможность продавать наше внимание рекламодателю. 

Следующее поколение медиа — интернет и социальные сети — позволило человеку не только присутствовать везде в качестве зрителя, но и участвовать в процессах. Социальные сети соблазняют человека на высших этажах пирамиды Маслоу — на уровнях самореализации и признания. 

Если телевизор «расширил» нервную систему, то социальные сети «расширяют» личность

Конечно, всегда найдутся луддиты, опрощенцы и даже герои, удалившие аккаунт в фейсбуке. Но частные случаи не свернут эволюцию медиа. Человек не может избежать соблазна расширения самого ценного, что у него есть, — своего «я». Вся человеческая история служила этому. Искусство, наука, религия, медицина — все предлагали человеку это личное расширение. Но преуспели медиа. 

Медиаэкология: жизнь в рукотворном окружении

Почему же медиа всё чаще воспринимают как источник вреда? Чтобы понять причину нашего недовольства, надо оторваться от взгляда на медиа, как на инструмент решения конкретных задач. Лучше всего инструментальный подход выражен в формуле теоретика пропаганды Гарольда Лассуэлла в 1940-х: «Кто? — Сказал что? — По какому каналу? — Кому? — С каким эффектом?»

Эта лассуэлловская формула легла в основу всех коммуникативных наук. Согласно ей, мы используем наши инструменты, чтобы как-то целесообразно воздействовать на объекты, с которыми имеем дело. 

Маршалл Маклюэн в 1960-х предложил совершенно другой подход. Доминирующие коммуникативные теории он назвал «транспортными» — они фокусировались на том, как без потерь доставить сигнал из точки А в точку Б. Свою новую концепцию медиа Маклюэн называл «трансформационной»: согласно ей, само использование медиа изменяет среду и пользователя. Содержание сигнала не играет никакой роли в тех трансформациях, которые медиа несут обществу и людям. Именно поэтому the medium is the message.

«Контент сообщения важен примерно так же, как маркировка на ящике с атомной бомбой», — говорил Маклюэн. 

Вместо инструментального подхода к медиа, где человек воспринимается как рациональный пользователь, Маклюэн предложил экологическое видение, согласно которому медиа выступают интерфейсом, посредником между человеком и окружающей средой. Из этого подхода возникла медиаэкология. Термин впервые был использован Нилом Постманом в 1969 году.

Медиаэкология изучает медиа как среду, в которой живет человек, по аналогии с естественной средой, но с той разницей, что медиасреда — рукотворная. Постман говорил, что мы, по сути, не знаем никакой другой реальности, кроме той, что нам создали наши медиа.

Медиаэкологический подход дает возможность исследовать, как использование медиа превращается в силу терраформирующего масштаба. Например, забор, применяемый индивидуумом как «инструмент», расширяет кожу конкретного человека поверх одежды и жилища. Но забор, применяемый многими людьми в рамках распространенной культурной практики, превращает кочевое племя в оседлую цивилизацию.

Медиаэкология изучает эти превращения — из инструмента в новую среду. Если инструментальный подход к медиа считает пользователя повелителем, то медиаэкология видит пользователя обитателем или даже узником нового мира, который медиа создают. Как перефразировал идеи Маклюэна его коллега Джон Калкин: «Мы создаем наши инструменты, и наши инструменты создают нас».

Предлагая те или иные «расширения» (extensions, по Маклюэну), медиа создают удобства. Расширив, например, память, медиа — от письменности до смартфона — позволили оперировать бóльшим объемом информации. Расширив личность, социальные сети позволяют пользователю социализироваться в небывалых масштабах. Но эти удобства неизбежно порабощают.

Из возможности в обязанность

Переход выбора в обязанность можно рассмотреть на примере концепции affordance (предоставляемой возможности), которую сформулировал Джеймс Гибсон в 1966 году. Само устройство естественного или искусственного пространства побуждает обитателя к определенным действиям. Гибсон писал, например, что твердая поверхность «поощряет» ходьбу, а водяная — ныряние.

Функции и дизайн медиа поощряют «наилучший» способ их использования, формируя поведение. Например, если на двери нашита металлическая плата, то такой дизайн побуждает пользователей толкать дверь. Молоток держат за ручку и бьют болванкой, а не наоборот. Медиа предлагают настолько удобные возможности совершенно определенного действия, что от них невозможно отказаться.

Так возможность становится обязанностью. Поэтому жить в медиасреде и быть свободным от медиа нельзя. На современном этапе это означает, что если кого-то нет в интернете, то его нет в обществе.

Дальнейшие рассуждения приводят к пониманию, что, развиваясь для нашего удобства, медиа развивались для нашего лучшего порабощения. Мы делаем их еще более удобными, чтобы они еще больше забирали нашего внимания и времени.

В интернете само существование человека, обозначенное кликом, оказывается одновременно и потребляющим, и производящим актом, который улучшает связность сети. Именно поэтому мы проводим там так много времени: цифровая экосистема нуждается в нашем присутствии и поэтому научилась делать его настолько удобным, чтобы оно стало обязательным.

В конце концов, эволюция человека есть эволюция медиа.

Любопытно, что, передавая нашим медиа для исполнения все больше наших функций (вот уже и саму нашу личность), мы в конце концов должны переселиться в медиа целиком. Трудно себе представить переселение человека в каменный топор. А вот в интернет — вполне.

Следующие поколения медиа вполне вписываются в эту логику: дополненная реальность, виртуальная реальность, кибернетические улучшения организма, когнитивные интерфейсы. В общем, очертания этого переселения в медиа уже видны. Любопытно также, что после переселения пользователя в медиум сама идея медиа окажется ненужной. Пользователю не нужно опосредовать взаимодействие со средой, если он сам и есть среда. То есть эволюция медиа направлена на их изничтожение.

Подобные спекуляции дают хороший позитивный заряд здоровой обреченности. Ну чего уж жалеть об утрате длинного чтения или, там, способности запоминать телефонные номера, если нам предстоит переселение «внутрь молотка»? Если мы развиваем медиа, чтобы они порабощали нас своими удобствами и заставляли нас развивать их дальше, — что мы можем с этим поделать? Можем ли мы остановить этот процесс?

Отказаться от удобств нельзя, потому что пользование ими стало условием существования. Молоток как инструмент был хотя бы отделен от нашего тела; интернет обволакивает все наше индивидуальное и социальное существование. Он стал средой обитания в буквальном смысле. 

Как выжить в водовороте

Отцы-основатели медиаэкологии, Нил Постман и Маршалл Маклюэн, имели разные этические воззрения относительно медиаэффектов. Нил Постман был убежден, что надо бороться с негативными последствиями медиа, прежде всего с помощью образования. Маршалл Маклюэн считал борьбу бесполезной. Всемирной луддитской революции не предвидится, сопротивление не остановит развитие медиа, так и зачем тратить усилия? — говорил он в знаменитом интервью Playboy в 1969 году. 

Морализаторство, наоборот, зачастую вытесняет понимание технологий и их эффекта. Если люди воспринимают медиа всего лишь как инструмент, то они неизбежно скатываются к осуждению либо недостатков инструмента, либо намерений пользователя. Большинство дискуссий вокруг новых медиа сводится к тому, что плох либо условный Трамп (как пользователь), либо условный Цукерберг (как дизайнер).

В экологическом же подходе осуждение невозможно, потому что целью становится понимание действующих механизмов медиа, а они не могут быть «виноваты». Реальный эффект медиа — это не то, что мы делаем с помощью медиа, а то, что медиа делают с нами, из нас. 

Маклюэн часто повторял эту метафору: рыба ничего не знает о воде, в которой плавает. 

Маклюэна назывли пророком новых медиа и считали, что он их воспевает. Он неоднократно это отрицал, указывая, что не испытывает никакой радости от того, что медиа делают с нами, но чувствует удовлетворение от понимания механизмов этого воздействия. «Я не оптимист и не пессимист, — говорил он. — Я — “апокалиптист”».

Занимая «пораженческую» позицию по поводу воздействия медиа на человека, Маклюэн всё же предлагал модель поведения, «примиряющую» с медиаэффектами. Он позаимствовал её в рассказе Алана Эдгара По «Погружение в Мальстрём». Рыбацкая лодка была захвачена огромным водоворотом, пучина засасывала, смерть была неизбежна. Один моряк в панике выпрыгнул за борт, другой был парализован страхом и сгинул вместе с лодкой, но третий с благоговением взирал на божественную мощь природы, любовался водяным вихрем и вдруг заметил, что некоторые обломки двигаются по водовороту вверх, а не вниз. Он покинул лодку, ухватился за бочонок и спустя время оказался на поверхности, где его подобрали другие рыбаки. 

Ключевыми факторами для спасения моряка оказались его интеллектуальное любопытство и эмоциональная отстраненность.

Герой с почтением наблюдал мощь природы, смиренно принимая ее власть над ним, сохранил рассудок и смог подметить, как это все работает, чтобы приспособиться и использовать силы, которые несут спасение, а не гибель.

Маклюэн часто обращается к этой метафоре засасывающего водоворота (его последователи даже сделали из этого настольную игру). Медиаосознанность он предлагает понимать как «сотрудничество с неизбежным». Признавая, что мы втянуты в медиа-Мальстрём, мощь которого превышает все наши возможные усилия, можно даже наслаждаться занятной круговертью, подмечая устройство завихрений. Экологический взгляд на медиа хорош уже тем, что освобождает от инструментального подхода, который всегда сводился к обвинительному уклону. Никто не виноват. Это не люди такие — это медиа такие. 

Понимание механизмов медиа позволяет снять хотя бы часть вины с людей. Например, зная, зачем поляризация мнений нужна соцсетям, можно избежать поляризации в своем поведении и выработать какую-никакую толерантность по отношению к тем, кто ее избежать не сумел.

Медиаэволюции — это захват нашего времени и перенаправление его на дальнейшее использование медиа, а значит, на их развитие. Лучшие умы человечества работают над развитием медиа и последующим порабощением времени человека. Повлиять на этот процесс можно примерно так же, как повлиять на мощный водоворот Мальстрём.

Но есть способы избежать пучины сегодня. Эти способы начинаются с медиаосознанности: медиаосознанность означает понимание, как устроены и как работают медиа. Затем приходит медиаграмотность, которая, по сути, есть тайм-менеджмент — способность управлять временем медиапотребления. 

Настоящая медиаграмотность состоит не из умения пользоваться медиа, а из умения не пользоваться ими — при полном понимании, что пользование неизбежно.

Автор текста: Андрей Мирошниченко, теоретик медиа, автор книг Human as media и Postjournalism and the death of newspapers