«Я в домике!»: можно ли скрыться от информационной «бомбардировки»

Информация «атакует» нас со всех сторон. В предыдущем материале мы разбирали, как к такому «наступлению» можно попытаться адаптироваться при помощи мультитаскинга, и выяснили, что способность нашего мозга жонглировать задачами весьма ограничена. Сегодня поговорим о том, как освещаются в медиа и что собой представляют феномены, противоположные многозадачности. Речь о гиперфокусе, состоянии потока и туннельном мышлении.

Объединяет эти явления то, что человек концентрируется на чем-то, отметая в сторону остальное. Но отношение к этой концентрации разное: состояние потока преимущественно трактуется в позитивном ключе, когда дело касается гиперфокуса, мнения расходятся, а вот туннельное мышление характеризуется как явление негативное. Мы попробуем разобраться, базируются ли они на одних и тех же механизмах, которые могут использоваться как во благо, так и во вред? И может ли сужение поля зрения быть защитой от обилия информации?

Гиперфокус: как не пропустить точку невозврата

Гиперфокус — это состояние глубокой сосредоточенности на деле, предмете или мысли при игнорировании прочих стимулов. Хотя гиперфокус и многозадачность – полные противоположности, оба этих явления порой чрезмерно идеализируются.

Например, канадский писатель Крис Бейли в книге «Гиперфокус. Как я научился делать больше, тратя меньше времени» пишет: «Я стал понимать, что, глубоко сосредоточившись всего на одной важной вещи зараз – войдя в гиперфокус, – мы становимся самыми продуктивными версиями самих себя». Похоже, идея о «самой продуктивной версии себя» ненавязчиво подвинула в медиасреде мысль о «лучшей версии себя». Мы рискуем, разочаровавшись в многозадачности, броситься с головой в другую крайность.

Сравнивая эти феномены, посмотрим, как ведут себя при гиперфокусе свойства внимания (шпаргалка про них здесь). Если при многозадачности страдали избирательность, устойчивость и концентрация внимания, то тут они могут проявить себя во всей полноте. Закономерным образом, объем внимания, его переключение и распределение оказываются на обочине.

Эту подстройку внимания в случае гиперфокуса удобно проиллюстрировать, используя понятие фигуры и фона из гештальт-психологии. Гештальт-психология утверждает, что в процессе саморегуляции нам нужно из всего многообразия стимулов выбрать те, которые связаны с нашей доминирующей в данный момент потребностью. Так образуется фигура. Все остальные стимулы мы должны временно отодвинуть на задний план. Они становятся фоном.

В этом смысле гиперфокус может быть хорошим способом отстранения от информационно перенасыщенной среды, в которой фон часто становится слишком пестрым и подвижным — и совсем не хочет вести себя как фон. Выделять существенное в данный момент и не соблазняться оповещениями телефона, контекстной рекламой и сериалом, который смотрит ваша вторая половинка, – весьма ценный навык.

Загвоздка в том, что бывает довольно сложно понять, где погруженность в дело, работающая на нас, превращается в потерю способности жить «в моменте», а некоторая аскетическая «отрешенность от мира» ради дела или идеи оборачивается потерей контакта со всем мирским. Это тот случай, когда мы словно выпадаем из жизни — мы ловим себя на том, что, поглощенные работой, совершенно не получаем удовольствия от украшенного офиса или дома, тщетно сигнализирующего, что приближается Новый год. Да и вообще, погрузившись в свои заботы, мы заметили, что пришла зима, лишь поскользнувшись на улице.

Режим глубокой сосредоточенности требует от нас значительного напряжения. Постепенно наши ресурсы истощаются, снижается продуктивность, и возникает «режим убывающей отдачи». О нем пишет американский тренер Тони Шварц — он считает что наш самый ценный ресурс – это энергия, а не время.

Гиперфокус включается, когда мы не делаем перерыва на восстановление. Это такое состояние, когда мы прилагаем все больше и больше усилий, чтобы сохранить уходящую бодрость. Иными словами, в какой-то момент все больше энергии отдается не работе, а борьбе с утомленным организмом. А если такая борьба входит в привычку, то и до выгорания рукой подать.

Сегодня информационное поле так перенасыщено, что может провоцировать развитие гиперфокуса в качестве реакции на гиперстимулирующую среду. Таким образом, если клиповое мышление, когда мы маневрируем между вкладками на компьютере и параллельно стараемся отслеживать уведомления в телефоне, – это своего рода зависимость от стимулов, то гиперфокус – это контрзависимость, когда мы возводим между собой и внешним миром такие высокие пороги, что никто не проберется. Но зачастую, добиваясь того, чтобы медиа не вторгались в наше рабочее или личное пространство, мы переусердствуем и одновременно отрезаем себя от своих потребностей. Работаем, закусывая лежащим под рукой фастфудом, но упорно игнорируем свое желание переключиться и отдохнуть.

Если вернуться к наработкам гештальтистов про отношения фигуры и фона, то в норме, когда мы завершаем один гештальт (на немецком Gestalt значит «фигура, образ»), у нас появляется пространство для других потребностей. Подвох в том, что если работа берет нас в оборот, как ту белку в колесе, и никогда не заканчивается, другие потребности у нас все равно возникают и, с одной стороны, незавершенный гештальт не дает им разместиться, а с другой стороны, отмахиваться от них постоянно не получится.

Подобно тому, как переключаясь между несколькими задачами, мы можем своевременно не среагировать на какой-то экстренный сигнал извне, так и при гиперфокусе мы иногда настолько сужаем зону своего восприятия, что рискуем пропустить его. Особенно опасная ситуация возникает, когда в этом состоянии мы игнорируем не только внешний мир, но и свою усталость, сохраняя иллюзию контроля. Известный психоаналитик Нэнси Мак-Вильямс приводит такой пример: «Человек, упорно сидящий за рулем, усталый и измученный, обнаруживает свое убеждение, что предотвращение катастрофы зависит от того, будет ли он сидеть за рулем, а не от сочетания внимательного вождения с благоприятным стечением обстоятельств. Упорно удерживая в своих руках всю полноту контроля, он на самом деле вопиющим образом утрачивает контроль».

Таким образом, входя в гиперфокус, важно не пропустить тот момент, когда начинается энергетический спад, и не заглушать это осознание, тратя остатки сил и теряя контакт с настоящим.

Состояние потока: в одну реку можно войти дважды?

Понятия «состояние потока» и «гиперфокус» часто используются как синонимы. Попробуем различить этих близнецов.

Как считает автор термина американский психолог Михай Чиксентмихайи, состояние потока возникает, когда мы занимаемся тем, в чем выражается наша сущность. Исследователь определяет его так: «Состояние полной поглощенности деятельностью, когда все остальное отступает на задний план, а удовольствие от самого процесса настолько велико, что люди будут готовы платить только за то, чтобы заниматься этим».

На первый план в описании этого явления выходит ощущение полноты жизни, радости бытия. Столь сильная радость связана с тем, что деятельностью, в которой мы самореализуемся, мы готовы заниматься ради самого процесса, самой этой деятельности.

По мысли Чиксентмихайи, состояние потока требует интенсивной сосредоточенности и творческой активности, но поскольку занятие само по себе воспринимается как награда, оно не требует усилий. При этом мы ощущаем полный контроль над своими действиями, вкладываемся в них, что отличает состояние потока от простого получения удовольствия. Похоже, здесь как раз работает послепроизвольное внимание, речь о котором шла в прошлом материале.

В состоянии потока нет потребности в дистанции, в рефлексии, попытках взглянуть на себя со стороны. Из-за этого его может быть трудно достигнуть тем, кто слишком переживает о мнении окружающих или о своих возможных неудачах, кому сложно в этом плане «отпустить себя». Поток неуловим: начав думать о нем, очень легко из него выпасть. Слишком усердные попытки оказаться в нем тоже делают его недоступным.

Когда мы входим в «поток», у нас возникает чувство единения с миром, а также увлеченность столь глубокая, что в ней теряется осознание времени и себя. Похоже, это состояние подобно тому, что иногда называют «океаническим чувством», подразумевая «представление о безграничности и связи с мировым целым». Об этом писал Зигмунд Фрейд: изначально Я младенца не отделено от внешнего мира, ощущает себя слитым с ним, и лишь постепенно происходит их дифференциация. По мнению Фрейда, это раннее всеобъемлющее чувство Я в той или иной степени сохраняется в нашей жизни и такое «океаническое чувство» – это своего рода возвращение к тем детским переживаниям.

Как можно «уловить» в себе это ощущение? Чиксентмихайи считает, что чтобы исследовать состояние потока, можно обратиться к тем видам деятельности, в которых он возникает легче всего, – речь о спорте, играх, искусстве, хобби. Цифровые технологии сегодня позволяют испытывать его, не отходя от монитора. Например, об ощущении потока в видеоиграх пишет известный геймдизайнер Дженова Чен, разработчик игры Flow, при создании которой он использовал теорию Чиксентмихайи.

Описание потока идентично тому, что испытывает игрок, погруженный в игровой процесс. Во время этого опыта он теряет счет времени и забывает о давлениях извне. На этом этапе удовольствие можно определить как баланс между сложностью игры и способностями игрока. Чен считает, что, когда у игрока есть возможность изменять сложность игры, исходя из своих способностей, он обретает контроль и может погрузиться в состояние потока.

Игры и хобби могут быть удобным способом обнаружения «потокового переживания», но здесь важно не изолировать его сферой развлечений, не впасть от него в зависимость, когда другие сферы жизни будут страдать. Чиксентмихайи пишет, что стоит пытаться переносить ощущение потока в повседневную жизнь, в работу и отношения – те области, которые занимают значительную часть нашего времени и от которых зависит качество нашей жизни.

Как же получается, что при гиперфокусе мы рискуем настолько погрузиться в процесс, что теряем контакт с настоящим, а здесь мы также теряем ощущение времени и себя, но это позволяет достичь более глубокого единения с миром? Видимо, дело в том, что в случае с гиперфокусом мы начинаем игнорировать другие свои потребности и совершаем насилие над собой. В состоянии потока, напротив, наша сущность находит свое выражение через деятельность, а это выполнение высшей потребности – в самовыражении и самореализации. Главное помнить, что поток – все-таки энергозатратное состояние, после него наш организм нуждается в восполнении ресурсов, и относиться к нему без излишней идеализации. Иначе его можно перепутать с состоянием маниакального возбуждения, при котором снижается критичность к происходящему и ощущение контроля подменяется иллюзией контроля, как и при гиперфокусе.

Туннельное мышление: света в конце тоннеля не предвидится?

Чем сильнее мы фокусируемся на чем-то, тем труднее нам увидеть картину целиком. Иногда из-за этого мы теряем контакт со своими ощущениями. Так может случиться при туннельном мышлении. Сам термин образован по аналогии с «туннельным зрением» – медицинским понятием, обозначающим значительное сужение поля зрения, потерю способности видеть то, что находится на периферии. Стоит подчеркнуть, что туннельное мышление (в англоязычных источниках «когнитивное туннелирование») описывает именно процесс сужения зоны внимания, а не зрительного восприятия.

Про туннельное мышление говорят, когда человек поглощен чем-либо, не замечая ничего вокруг. Свет в конце тоннеля при этом увидеть сложно, потому что обычно туннельное мышление сопровождает кризисные, тревожные и депрессивные состояния.

В этих состояниях человек может ощущать, что под угрозой находятся его базовые потребности в безопасности и стабильности. Эти потребности поддерживаются за счет опоры на сформированную картину мира, и когда она разрушается, мы теряем почву под ногами. Это так сильно пугает, что от этих переживаний не получается отвести внимание и увидеть, что еще есть, кроме них.

В более мягких формах в повседневной жизни мы тоже с этим сталкиваемся. Исследования подтверждают, что стресс снижает внимание к тому, что мы обоснованно или необоснованно считаем нерелевантным. К сожалению, наш мозг – особенно когда он перегружен информацией, утомлен или в панике – не всегда лучше всего определяет, что важно.

Вероятно, феномен думскроллинга связан и с этими особенностями психики: пугающее нас не отпускает и не позволяет увидеть более широкую картину, в которой можно найти успокоение.

Итак, гиперфокус, состояние потока и туннельное мышление по-разному эмоционально окрашены: в гиперфокусе, если он не перешел критическую точку, когда ресурсы на исходе, мы чувствуем спокойствие и умеренное удовольствие от работы, в состоянии потока речь идет о радости и даже экстатических переживаниях, а при туннельном мышлении мы испытываем страх и безысходность. Если в состоянии потока человек оказывается зачарованным процессом, в котором находится, то при туннельном мышлении он скорее заколдован и парализован тем, что видит перед собой.

Оценивая состояния глубокой концентрации как служащие нам во благо или во вред, можно ориентироваться на несколько факторов.

Что в фокусе: позитивное или негативное?
С какими моими потребностями связано это состояние, и есть ли потребности, которые остаются за скобками?
Как я отношусь к процессу, не переходит ли моя сконцентрированность в одержимость?

Порог чувствительности и стимульный барьер

Все состояния, о которых шла речь, объединяет то, что в них человек фокусируется на чем-то, отодвигая остальное на задний план, а то и за кулисы. Чтобы разобраться, как мы этого достигаем, нужно понять, как функционируют пороги чувствительности. Это понятие ввел основатель психофизики Фехнер. Он исследовал абсолютный порог чувствительности – границу между ощущаемым и неощущаемым.

Верхний и нижний пороги ощущений образуют «границы доступного нашему восприятию мира, т. е. тот диапазон, в котором сенсорная система может реагировать на раздражители». Абсолютный порог у каждого свой, кроме того, его значения зависят от функционального состояния организма, усталости, адаптации к раздражителю.

Например, мы находимся в помещении с каким-то запахом, но через небольшой промежуток времени перестаем ощущать его, хотя его концентрация все та же. Мы привыкли к этому запаху, буквально принюхались, и абсолютный порог повысился. Мы больше не обращаем на него внимания.

Тот же механизм действует при состояниях глубокой концентрации: наши пороги чувствительности повышаются и мы оказываемся будто в домике без окон и дверей.

Такая защита от излишней информации нам необходима: чтобы успешно функционировать в мире, мы должны уметь ограждать себя от чрезмерной сенсорной стимуляции. Если с регуляцией у нас все в порядке, мы автоматически «выключаем» незначительные стимулы, чтобы не отвлекаться от более существенного. Это умение позволяет нам не быть затопленными информацией, что особенно актуально сегодня.

Известно, что способность ребенка выдерживать стимулы в самом начале жизни мала. Здесь тоже не обошлось без исследований Фрейда — он считал, что у младенца существует стимульный барьер, а именно «некий щит, оберегающий его психический аппарат от интенсивных внешних стимулов». Впоследствии ученые уточнили, что вернее говорить о механизме, который выборочно принимает или же отклоняет стимулы в зависимости от их типа и интенсивности.

Фрейд предполагал, что, когда младенец отделен от внешнего мира стимульным барьером, все его либидо направлено на него самого. Позже, когда ребенок развивается, он может направлять свое либидо на внешние объекты. Эта теория вызывает жаркие дискуссии в психоаналитической среде, но не углубляясь в них, позволим себе вольность провести аналогию между либидо и вниманием. Для нас естественно направлять внимание на внешние объекты, проявлять любопытство, исследовать окружающий мир и контактировать с ним. Но в случае физического или психического неблагополучия или перегрузки либидо снова обращается на себя. Это может служить хорошим индикатором наличия или отсутствия ресурсов и сигналом того, что информация, поступающая из внешнего мира, переполнила наши резервуары.

В наше время, когда процветает даже не столько культура, сколько культ продуктивности, отдавать себе отчет в отсутствии сил и ресурсов может быть непросто, и их остатки мы тратим на поддержание иллюзии. Но ловушка в том, что не обращать внимание на что-то иногда гораздо энергозатратнее, чем обращать.

Медиа могут создавать излишнюю стимуляцию, от которой нам приходится ограждать себя. При таком интенсивном внешнем воздействии мы можем начать чувствовать себя, как в осажденной крепости, где ни один непрошеный гость не переступит порог.

В связи с этим немного эсхатологических прогнозов от философа Томаса Метцингера под конец: «Они [реклама и индустрия развлечений] покушаются на наш скудный ресурс внимания, причем делают это все более настойчиво и обдуманно. … Психолог Рой Баумайстер говорит об истощении эго, подразумевая, что эго устает или иссякает. … Коммерческая и рыночная индустрия в наши дни избирательно бомбардирует именно эту часть я-модели, поскольку ее цель – истощенное эго, психически ослабевший потребитель, покупающий все, в чем не нуждается. Вполне возможно, что такая постоянная перегрузка, созданная новой медийной средой, в недолгом времени уничтожит также и некоторые аспекты естественно развившейся у нас и еще не слишком отточенной способности к психическому самоопределению – например, способность управлять вниманием и контролировать внутреннюю деятельность. … Истощенное эго в конце концов станет и думать то, чего думать не собиралось. Самые первые результаты влияния … состоят в эпидемии дефицита внимания у детей и молодежи, в «синдроме выгорания» у людей среднего возраста, в нарастающем уровне тревожности у большей части населения. Если теория я-модели не ошибается, и сознание являет собой пространство деятельности внимания, и если верно также то, что субъективное переживание контроля и удержания фокуса внимания являет собой один из самых глубоких уровней феноменального чувства самости, то мы становимся свидетелями не только организованной атаки на пространство сознания как таковое, но и социального распространения мягкой формы деперсонализации: предпринимаются попытки забрать у нас контроль над нашим вниманием. Новые средства массовой информации могут создать новую форму бодрствующего сознания, напоминающую лишь ослабленные состояния субъективности – смесь сновидения, деменции, опьянения и инфантилизма».

Сегодня медиа активно покушаются на наше пространство и время, заходят в те сферы жизни, которые раньше были от них относительно свободны. Это приводит к размыванию границ, к тому, что пропадает разделенность областей деятельности, когда всему было свое время и место.

В качестве иллюстрации альтернативы вспоминается распорядок дня английской аристократии со строго предписанной последовательностью действий: вот время для того, чтобы почитать за завтраком газету, вот время для того, чтобы удалиться в кабинет писать письма, а вот время для светского приема и так далее. Сегодня реалии подталкивают нас к тому, чтобы пытаться совмещать сразу несколько занятий, делать их не последовательно, а параллельно. Но наш мозг не очень-то для этого приспособлен. В качестве защитной реакции мы можем сужать поле восприятия и использовать гиперфокус: когда информация настолько доступна, иногда приходится становиться недоступным самому.

Что делать?

Так что же мы можем противопоставить информационной «бомбардировке», чтобы сохранить свое сознание, неужто лишь тот щит, о котором писал Фрейд? Метцингер предлагает более миролюбивый вариант: а именно медитацию, при помощи которой можно изучить технику сосредоточения внимания и увеличить свою внутреннюю автономию и свободу выбора.

Кроме того, можно поискать в жизни состояния, которые являются для нас ресурсными, попробовать разобраться, что их запускает, и перенести их в другие сферы.

Еще одна идея, помогающая управлять вниманием или справляться с туннельным мышлением, заключается в том, чтобы попытаться визуализировать то, что происходит, но описывая всю картину целиком. Американский журналист, лауреат Пулитцеровской премии Чарлз Дахигг и вовсе предлагает ввести рассказывание историй в обиход: «Если вы хотите лучше сосредоточиться на том, что действительно важно, возьмите за привычку рассказывать себе истории. Рассказывайте о своей жизни так, как она происходит. Мы все рассказываем себе истории о том, как устроен мир, осознаем мы это или нет». Создание таких историй о себе с выстраиванием причинно-следственных связей – хорошая профилактика жизни на автопилоте, которая нам угрожает в условиях постоянной информационной перегрузки.

Фото: Julia Rudakova, Nick Scheerbart, Holly Mandarich / Unsplash
Фоторедактор: Светлана Софьина