Кто заставляет нас испытывать чувство вины за думскроллинг

Второй час ночи. Вы лежите в темноте и, пытаясь заснуть, бесконечно листаете ленту. Не так важно, какую именно – Instagram*, Facebook*, Twitter или один из ста новостных телеграм-каналов. Важно, что плохие новости не заканчиваются и, пролистывая их, вы чувствуете тревогу и страх. Так незаметно проходит еще час. Или несколько месяцев.

Подобную привычку скроллить ленты социальных сетей и просматривать новости, даже если это вас угнетает, огорчает, наводит тоску, называют думскроллингом (или думсерфингом). Термин получил широкое распространение в разгар пандемии 2020 года, когда миллионы людей по всему миру оказались запертыми в своих домах и, не имея возможности повлиять на происходящее, бесконечно скролили ленты социальных сетей, читая новости о COVID-19. Тогда же слово появилось в словаре Merriam-Webster. 

Слово Doom означает тьму и зло, хотя первоначально имело иные коннотации, связанные с Судным днем и Концом света. Теперь оно так же ассоциируется с разрушением и гибелью. Думскроллить — значит неминуемо катиться в бездну. Главная ловушка заключается в том, что, несмотря на избыток контента, у потребителя возникает ощущение, смутная догадка, что он не обладает и не может обладать достаточной информацией. Безостановочная прокрутка ленты, трансляция в чаты, инстаграм-сторис, телеграм-каналы действуют угнетающе: вы попадаете в петлю обратной связи, только усиливающей негатив, и рассматриваете происходящее на экране, как часть своей реальной жизни.

*

В абсолютном большинстве текстов, которые сегодня выдают поисковики по запросу doomscrolling, он рассматривается как деструктивное поведение, разновидность селфхарма. Нервозно пролистывать ленту соцсетей — бессмысленно и вредно, а значит вам нужно срочно прекратить. Следом за подобными нравоучениями идут советы из серии «как перестать думскроллить и начать жить». 

Первое, на что обращаешь внимание при знакомстве с такими текстами — их тон. Заботливый, предостерегающий и тотально алармистский. Тон, который ранее звучал уже в сотнях, тысячах текстов о технологиях: вреде селфи, лайков, смартфонов, чрезмерном увлечении Instagram, TikTok или любой другой популярной соцсетью. Второе — насколько бедным остается язык описания культурных феноменов, возникающих в интернете, конкретно – в социальных сетях. 

«Мы все запрограммированы видеть негатив и притягиваться к негативу, потому что это может нанести нам физический вред», — говорит в одном из таких текстов Кен Йегер, профессор психиатрии из Медицинского центра Векснера, Университет штата Огайо. «Если бы ваши предки узнали все о том, каким образом (вставьте здесь любое страшное древнее существо) может причинить им вред, то могли бы избежать опасности. «Мы чувствуем опасность, — говорит Йегер. — Это помогает нам выжить». 

«Людей привлекает думскроллинг, потому что они чувствуют, будто начинают контролировать плохие новости», — говорит он и тут же добавляет, — но думскроллинг не создает контроля, а только делает вас несчастным». 

Одни исследователи говорят, что думскроллинг создается самим временем — когда нет всеобъемлющего медиа-повествования, зато есть мозаичная картинка из разрозненных фактов и фейков. И уже затем бездумное листание негативных новостей, в свою очередь, провоцируют тревогу и стресс. Другие пишут, что думскроллинг особенно опасен для людей, имеющих ментальные расстройства. Третьи просто советуют: «отложите телефон в сторону, займитесь чем-нибудь другим и немного подышите».

Все эти тексты написаны в резком критическом ключе. При этом ни один из авторов не видит свою задачу в том, чтобы найти слова для объяснения, что не так с самим термином «думскроллинг», при чем тут политика, экономика, закрытые границы, карантин, вакцинационные паспорта и множество других вещей. Как все эти вещи связаны с пользовательскими привычками и интерфейсами социальных сетей, создающих (подобно TikTok) бесконечные алгоритмические ленты. Вместо этого изобретатели новых терминов, будь то «думскроллинг» или FOMO (fear of missing out — тревога об упущенном), видят главную проблему в отдельно взятом человеке, не способном пользоваться технологиями «более осознанно». 

Или, например, термин «депрессивный гедонизм». С его помощью культурный теоретик Марк Фишер описывал парадоксальную ситуацию, в которой подростки пытаются справиться со стрессом, низкой самооценкой, одиночеством, истощением путем постоянного поиска удовольствия как формы отвлечения внимания, добавляя, что возможно, самым характерным чувством современности стала смесь скуки и принуждения:

«Депрессию обычно характеризуют как состояние ангедонии. Но состояние, о котором я говорю, обусловлено не столько неспособностью получать удовольствие, сколько неспособностью делать что-либо еще, кроме стремления к удовольствию. Есть ощущение, будто  «чего-то не хватает», но нет осознания того, что это таинственное, упущенное наслаждение можно получить только за пределами принципа удовольствия».

*

В тексте Tribune с названием «Как капитализм изобрел думскроллинг» речь идет о радикальном изменении чувства скуки, которую люди по всему миру испытали во время изоляции. Некогда ощущаемая как всепоглощающая пустота от отсутствия активности, сегодняшняя скука возникает по причине чрезмерной стимуляции и постоянного отвлечения. Главным образом от бездумной прокрутки соцсетей, утомления от навязчивого листания, импульса избавиться от любого потенциального затишья, рефлекторно потянувшись к нашему телефону, ставшего версией телесного протеза. Автор пишет о вреде ночного думскроллинга, добавляя, что подобное занятие может на время развеять скуку, но, в конечном счете, только усугубляет тревогу и отчуждение, порожденные уже не цифровым, а реальным миром:

«Если бы нас заставили пережить более традиционную скуку без какофонии цифровых стимулов, разрушающих наше внимание, это, несомненно, было бы хорошо, поскольку могло бы подтолкнуть нас к творчеству и саморефлексии, необходимым для более здорового политического участия». 

Рассматривая альтернативы пассивному листанию соцсетей, автор констатирует: политика, основанная на ностальгии по скуке доцифровой эпохи, выглядит неправдоподобной хотя бы потому, что социальные сети уже никуда не исчезнут. И добавляет: помимо скуки и плохих новостей в интернете есть и множество хороших вещей! Таких, например, как дружба, свидания, образование и даже (кто бы мог подумать?!) возможность для политической организации.

Хотя логичнее было бы сказать, что капитализм изобрел не думскроллинг, а чувство вины за него. Депрессивный гедонизм, тревога, страх, обида — от которых, якобы, страдает пользователь, предстают рекламным конструктом без видимой связи с обстоятельствами жизни конкретных людей. Советы из серии «как сократить количество экранного времени и начать жить» выглядят пассивной агрессией, завернутой в упаковку «заботы о себе». 

Во-первых, потому что вся ответственность и давление за «неправильное» использование технологий перекладывается на плечи отдельно взятого человека, которому предлагается сделать вид, что между одержимостью плохими новостями и политическим или экономическим кризисом не существует прямой связи. Во-вторых, выбирать предлагается из двух состояний, которые противопоставлены друг другу: пассивное падение в бездну «негативного» контента и осознанное, «здоровое» использование социальных сетей. Первое — знак слабости и бессилия, второе — знак морального превосходства. Подобное противопоставление нужно для того, чтобы продавать пользователю как сам думсколлинг, так и чувство вины за него.

Подобное упоение чувством собственного превосходства можно наблюдать, когда видишь в социальных сетях людей в футболках «Offline is the new luxury» или тех, кто снимает селфи в зеркале таким образом, чтобы был виден чехол для айфона с надписью «Social media seriously harms your mental health». Оставляя в стороне комизм ситуации, когда уход в оффлайн рекламируется исключительно в онлайне, стоит сказать о самой коллизии подобного выбора. Человеку предлагается выбрать между злоупотреблением социальными сетями и отключением от сети, полным или частичным. 

Сама дихотомия «залипание в телефоне» vs «ментальное здоровье» предстает полностью сконструированной и направленной на извлечение выгоды. И, что гораздо важнее, она не оставляет пространства для рефлексии: размышлений о том, как формируется пользовательский опыт и какие факторы на него влияют; как интерфейсы социальных сетей связаны с конкретной экономической и политической ситуацией в текущий момент времени. Наконец, о каких реальных проблемах говорит изобретение и последующее широкое распространение модных слов типа «думскроллинг» или «FOMO».

Главный вопрос о коллективных аффектах, возникающих в социальных сетях — это не вопрос об их мнимом или реальном вреде и пользе, а вопрос выбора языка для их описания. А значит, и своего отношения к этим аффектам. Ситуация осложняется тем, что такой выбор нельзя сделать один раз и навсегда. Скорее мы имеем дело с необходимостью перманентного выбора, постоянной рефлексии по поводу рутинизированного навешивания ярлыков на цифровые привычки. Что нам дает подобная привычка и что объясняет нам о технологиях, обществе и нас самих? Критика любого цифрового явления заключается не в его оценке — неважно, позитивной или негативной — а в работе по поиску слов и производству понятий, из которых в будущем может возникнуть знание. И эта работа, в отличие от стихийного вброса алармистских терминов и последующей примерки этих терминов на себя, занимает гораздо больше времени. 

Екатерина Колпине

Иллюстрации: Анна Иванцова для КЧМ