Максим Кронгауз: «Сегодня со словами свойское обращение»

Лингвист, доктор филологических наук, профессор НИУ ВШЭ и РГГУ Максим Кронгауз — о новой этике в Сети, позитиве, исчезновении устной речи и штампах Фейсбука.

— Слово «новый» заметили эксперты конкурса «Слово года»: «новая искренность», «новые люди», «новая нормальность», «новый популизм», «новая этика». Почему общество стало искать «новое»?

— Когда мы говорим о словах года, это очень условное определение. «Новая этика» и «новая искренность», как и «норм», появились раньше прошлого года. Общество всегда ищет новое, особенно в пиковые моменты. Есть ощущение, что мы живем как раз в пиковый момент, в кризисе. И связан он и с пандемией, и с политикой — российской и мировой. Это порождает поиски выхода, то есть «нового», которое может куда-то вывести. Прилагательное «новый» как бы актуализирует, обновляет явление. Сам я не очень понимаю, что такое «новая искренность», но, видимо, другой тип искренности, то есть разговор о том, о чем раньше не принято было говорить. Если новая этика отменяет старую этику, то «новая искренность» — выход на новый уровень, прорыв. В кризисные моменты люди ищут завершения старого, поскольку никто не хочет умирать; естественно, происходит поиск иного.

— Посты в Фейсбуке — для многих манифест предельного обнажения. Это с одной стороны. А с другой — безэмоциональное слово «норм» как «слово десятилетия». Как вы это прокомментируете?

— Слово «норм», мне кажется, очень важное для русского языка. Самый нейтральный ответ на вопрос: «Как дела?» — «Нормально». Сокращение «норм» легло на душу русскому народу и русской культуре. Я здесь не вижу содержательных новаций, но это действительно очень важная идея.

— Слова «хор» и «отл», популярные в мессенджерах, того же регистра, что и «норм»?

— Да. Усилилась мода на сокращения. Сегодня со словами свойское обращение. «Хор» и «отл» воспринимаются как школьные оценки. В этом есть юмор, ирония. А «норм» — хорошее слово, часто обыгрывается в языке. Все эти слова демонстрируют свойскость, легкость отношения к жизни.

— Фейсбук формирует этикетные традиции для разграничения «своих» и чужих». Заметны резкие скачки эмоционального градуса: либо ненависть и бан, либо инфантильное поглаживание «своих» — «прекрасно», лучи поддержки». О чем это говорит?

— Это не новое явление. Если мы говорим об интернете, то в нем уже сменилось несколько эпох. В языке «падонков» свойскость выражалась матом, грубыми словами. На смену этому языку пришла сентиментальная девчачья культура с «мимимишками» и «няшками». Чрезмерная позитивность — это определенная мода, характерная для сегодняшнего относительно образованного общества. Она не всеми приветствуется; кому-то ближе хулиганская культура. Но есть люди, которые хотят быть приятными и позитивными по отношению к другим. Это культура, типичная для сегодняшнего дня, во многом культивируемая самими социальными сетями. В соцсетях, как правило, нет дизлайка, чтобы выразить отрицательную оценку. Если в контркультуре «падонков» ругань и похвалу выражали разными клише, и клише, связанных с хулой, гораздо больше, то, когда пришли социальные сети, появились лайки и другие способы выражения положительных эмоций. Соцсети подталкивают к позитивному общению в ущерб искренности. Я уж и не говорю о том, что пользователя могут забанить за негативную оценку, за неправильное поведение. Культура общения в социальных сетях отражает общие тенденции: не нарушать чужие границы, мы должны высказываться позитивно (я, например, не очень люблю это слово, но оно очень отражает эпоху). Мы должны быть позитивными, жить позитивно и так далее. Это весьма поверхностно, ведь гадости люди тоже говорят с удовольствием, но это требует более индивидуального подхода.

— Это идет в ущерб искренности.

— Вежливость вообще идет в ущерб искренности, она помогает снимать поверхностную агрессию. А внутренняя агрессия может копиться сколь угодно долго. Новая вежливость подразумевает навешивание прилагательных «прекрасный», «чудесный». Я исследование не проводил, но, по моим ощущениям, в Фейсбуке стали гораздо больше пользоваться суперлайком (сердечком), а не лайком. Просто положительной эмоции уже недостаточно (она уже стерлась). Понятно, что и «суперположительная» эмоция тоже сотрется. Положительные оценки приедаются, поэтому нужно искать новые способы их выразить. Приходят и новые существительные, выражающие сильные эмоции: ряд восторженных слов «класс», «супер», «огонь», «бомба» пополнился «пушкой». Слова разрушения часто используются для выражения сильных положительных эмоций — интересное языковое переодевание, когда мы кошмар и ужас выражаем со смесью восторга. Модность слова приводит к его сверхупотребительности в разных контекстах и постепенному выхолащиванию. Фейсбук можно сравнить с интеллигентной лабораторией по обкатыванию новых слов.

— Можно ли сказать, что Фейсбук (русскоязычный сегмент) генерирует определенные жанры; если да, то какие?

— Фейсбук породил своих писателей. Байка — вполне сетевой жанр, хотя созданный, конечно, не с нуля. Сейчас появились мастера этого жанра. Коммуникация в Фейсбуке создает предпосылки для создания коротких текстов, а с содержательной точки зрения важным становится проговаривание травм. Но это вообще примета нашего времени, подобные тексты я бы не сводил только к Фейсбуку. Травма как преодоление себя, проговаривание личного опыта — с одной стороны. С другой — дорога проторена, и человек думает: «Все написали, так и мне надо вспомнить!» Это отчасти коллективный инстинкт: все побежали, и я побежал.

— Отношение к новой этике в России и Европе в публичном пространстве различно?

— Отношение к новой этике в России неоднозначное. Если мы говорим об англоязычном мире, можно считать, что эта этика в публичном пространстве общепризнанна. О нашей стране я бы так не сказал. У нас нет общепринятого поведения в социальной сети в связи с такого рода дискуссиями, в отличие от западного мира, где дискуссии на тему новой этики невозможны. В нашем коммуникативном пространстве интереснее, потому что возможны дискуссии; другое дело, что они порой сводятся к оскорблениям.

Очень характерен для русских соцсетей разговор о неполиткорректных словах, в особенности о тех, где негативность неочевидна. Например, постоянный спор связан со словом «негр». Фонетически похожее английское слово практически вычеркнуто из английского языка. Правка в русском и других языках происходит, исходя не из логики этих языков, а из логики английского языка. Очень многие люди используют эти слова по привычке, а не потому, что являются расистами или хотят нарушить корректность. И аргумент, что они сексисты, националисты и так далее, мне кажется очень опасным вот почему. И расизм, и прочие явления имеют какую-то сущность, может быть, нелюбовь к кому-то. Но расширять значение слова «расист» или «националист» на людей, которые по привычке используют эти слова, — значит обесценивать эти понятия. Многие люди не успевают следить за политкорректностью, а опоры на свою языковую интуицию уже недостаточно. В таком случае в «расисты» и «сексисты» попадают совершенно случайные люди, которые не разделяют подобных идей. Но это стало распространенным приемом. И многие скандалы с разными «измами» происходят, когда человек просто произносит какое-то привычное слово.

— А человеком, ратующим за чистоту речи, непонятно что движет: этическое чувство или страх показаться чужим.

— Конечно. Мы приходим к тому, что описывал Оруэлл, — двоемыслию. Политкорректность из чего-то хорошего, благих намерений становится такой репрессивной дубиной.

— Мы очень много пишем и читаем (соцсети, мессенджер), но диалог как вид коммуникации уходит в былое и думы?

— Сложный вопрос. Надо понимать, о каком — устном, письменном — диалоге мы говорим. Я первый заговорил о том, что в интернете мы имеем дело с особой формой языка: формально письменной, но структурно и композиционно устной. Но устность устного диалога и устность сетевого отличаются. На устный нужно реагировать сразу, а в письменном можно выдержать паузу или не отвечать. Для меня совершенно очевидно: устный диалог из нашей жизни отчасти уходит. Например, я со своими учениками довольно редко разговариваю по телефону. Мы фактически переходим на письменную форму (сетевую). Потеря навыка устного диалога губительна для человеческой коммуникации. Эмпатии в письменном диалоге меньше, как ни компенсируй ее отсутствие смайликами. И понимания в письменном диалоге меньше, а в устном к тому же многое мы можем прояснить. В эпоху пандемии живого общения стало намного меньше. Мне этого не хватает, и я понимаю, что в полном объеме это не вернется. В устно-письменной речи не все ясно и легко уйти от ответа. Сетевой диалог — суррогат живого общения. Мы стремимся оставаться в коммуникативном пространстве. Соцсети требуют постоянного нашего участия, мы никогда так много не общались. Но у нас нет стольких мыслей, чтобы постоянно общаться. И система, которая нас заставляет общаться, подсовывает своего рода суррогаты и не требует от нас эмоциональных усилий — достаточно показать, что я нахожусь в этом пространстве. Например, в том же Фейсбуке это можно сделать с помощью лайка, а можно — перепостом. Я перепостил — и уже высказался. Для кого-то, кто не любит говорить, это тоже способ высказаться.

— Комментарии к постам часто не по теме текста. Почему так? Мы стали невнимательны или просто хотим отметить себя?

— Если ты не проявляешься в соцсетях, тебя нет. Надо реагировать, чтобы оставаться видимым. А сам способ реагирования, осмысленность реакции оказываются не так уж важны.

Фото: Svklimkin / Wikimedia Commons (CC BY-SA 4.0); Asterfolio / Unsplash