Виктория Мерзлякова: «Френд в соцсетях это не то же самое, что друг в обычной жизни»

О том, как соцсети учат нас дружить, делают уязвимыми и учат монетизировать эмоции, рассказала Виктория Мерзлякова, кандидат культурологии, доцент факультета культурологии РГГУ и института общественных наук РАНХиГС. 

— Виктория, есть ли в обществе попытка выработать этикет поведения в Сети?

— Сетевое пространство — поле гибридных коммуникаций, где практики чтения и навыки письменной речи сочетаются с нормами повседневного живого общения. Мы читаем текст, пишем комментарий, отправляем ссылку или можем использовать тему, о которой читали, для живого общения офлайн. Это относительно новая ситуация с высокой степенью неопределенности времени, места, контекста общения, в которой постоянно надо учитывать множественность участников, зрителей, возможность обратиться к сиюминутному комментарию спустя длительное время. С 1990-х годов у нас развивается пользовательский интернет, с 2000-х — социальные сети. Популярных некогда «Живой Журнал» и «Одноклассников» сменили Facebook, ВКонтакте, Instagram, а к 2020-му ворвался на арену TikTok. И каждая популярная сеть, каждый мессенджер привносят свои краски, обладают спецификой, логикой, понятными внутри правилами. 

— Например?

— Неопытного пользователя в сетевом пространстве подстерегает множество ловушек, обманутых ожиданий, незаметных правил, выработанных и разделяемых опытными участниками данного сообщества. Например, в соцсети френд не то же самое, что друг в привычном повседневном значении или образ дружбы, знакомый по героям классической литературы. В сетевом общении сочетаются естественные наивные ожидания, прагматические интересы и разного рода выгоды участников; также и сами алгоритмы и интерфейс сетей и сервисов оказывают влияние на то, что и как мы видим и оцениваем. На этом поле постоянно меняются правила. Есть стремление выработать новые нормы, от юридических до этикетных. В целом все чаще можно услышать напоминание о том, что этические нормы должны быть едиными вне зависимости от того, в какой форме общаются люди. А вот этикет и какие-то особые формы реагирования именно в интернет-коммуникации постоянно уточняются и развиваются. Какой именно лайк выбрать в реакции в соцсети, как выразить поддержку, солидарность, что уместно в деловом общении — этим вопросам уделяется довольно много внимания.

— К чему же тяготеет новый этикет? Есть ли правила?

— Исчерпывающих правил не составим, но попытки предпринимаются, и темы эти постоянно обсуждаются как специалистами, так и самими пользователями. Скажем, в деловом этикете: уместно ли отправлять голосовые сообщения? Использовать стикеры и эмоджи? Как поступать с длинными и часто громоздкими формами приветствия и завершения письма, если оно отправляется не в формате email, а в одном из мессенджеров, типа Telegram или WhatsApp? Общая логика этих правил обычно предполагает лаконичность, сдержанность, заботу о быстром и четком понимании сообщения получателем. Поэтому, например, аудиосообщение может быть легче и удобнее для отправителя, но этот формат может быть неудобен получателю. В аудиосообщениях труднее найти нужную информацию. Поэтому, если обратное не оговорено специально, аудио считается нежелательным форматом. Что касается стиля написания и реакций в комментариях, тут мы видим особенно острое смещение границ приватного и публичного, часто проявление агрессии. Многое зависит от конкретной площадки. Существует запрос не только на правила общения, но и на правила безопасности и установление границ внутри отдельных сообществ. Кроме того, сегодня сетевая среда становится более регулируемой с юридической точки зрения.

— Как меняется сетевое общение, можно выделить тенденции? 

— Тенденции к проницаемости, уходу от анонимного общения, регулированию правовых вопросов, в том числе связанных с охраной авторского права и защитой репутации, мы видим в разных странах. Развитие сетевой среды, электронная экономика и системы электронных представительств создают среду, которая все больше дублирует, развивает, продолжает нашу офлайн-личность. И чем менее анонимна среда, тем больше правила регулирования, в том числе и агрессивного поведения, начинают соотноситься с правилами коммуникации в обычной жизни.

— Есть ли взаимосвязь между анонимностью и уровнем агрессии?

— Для многих пользователей есть определенная психологическая корреляция между анонимностью и безнаказанностью, а также возможностью публично выразить свое мнение лично незнакомому человеку в резкой, порой откровенно хамской манере. Часто сетевое поле оказывается провоцирующим и конфликтным. Появление неэтичных комментариев напрямую зависит от системы модерации, которую выбирает тот или иной автор. Но помимо оголтелого хамства анонимных пользователей, агрессивное поведение может приобретать многие формы, использовать манипуляции, пассивную агрессию, травлю, троллинг, высмеивание, переворачивание фактов, — и тут анонимность уже не играет ключевой роли.

— Так или иначе, цель многих пользователей — обратить на себя внимание. Рамки личного все время раздвигаются.

— Наше представление о границах личного и публичного трансформируется. Очень многие сферы жизни целенаправленно выставляются напоказ или невольно делаются видимыми. Отчасти про это говорит термин «глобальная деревня»: мир большой, но, как в деревне, все про всех знают, потому что очень разная информация попадает в зону видимости, сплетен, обсуждений. Для тех пользователей, которые ведут активную блогерскую деятельность, самые разные аспекты жизни — от еды до эмоций от подарка, от фото из лифта до похода к врачу — становятся поводом и фоном для производства контента. Есть прагматические цели в том, что любое действие или ситуация могут быть использованы как источник производства материала и зрительской реакции в виде лайков, комментариев и других видов активностей. Мы видим, что эмоционально затрагивающие посты заставляют аудиторию реагировать. Такой контент оказывает влияние на охват, включенность, соответственно, меняет статус говорящего. Такое внимание аудитории не только приводит к росту символического значения фигуры блогера, но и значимо для капитализации проектов, рекламной деятельности и прочего.

— С одной стороны, сетевое поле имитирует живую жизнь. С другой — заметна сегрегация на своих и чужих. И удобным регулятором становится бан. Наше отношение к бану и личному пространству в Сети изменилось? 

— В обычной жизни мы тоже делим людей на своих и чужих. Я не располагаю статистикой отношения к бану; не думаю, что подобные сравнительные исследования проводились. Еще со времен «Живого журнала» тема бана активно проговаривалась. К пространству своих соцсетей пользователи относятся как к личному пространству, поэтому с готовностью обсуждают границы допустимого. Вы сказали о том, что сетевое пространство имитирует личную жизнь, ежедневную повседневность. Соцсети привносят элементы личного/теплого в нашу повседневность, например напоминают о днях рождения френдов. Книги по нетворкингу учат: внимание в день рождения — даже не друга — располагает к вам человека. И вот в сети появляется сотня поздравлений. Это не хорошо и не плохо, но это определенный сдвиг и изменение наших представлений о близости. Или пример с опцией «Близкие друзья» в Instagram. Появление этой возможности было анонсировано как еще один шаг на пути создания более доверительной приватной атмосферы, когда часть контента публикуется только для самых близких. Однако эта возможность помимо прямого назначения стала использоваться некоторыми блогерами и для продвижения коммерческих проектов, создания платных подписок, «прогревов» аудитории перед продажами новых курсов или товаров. При этом блогеры использовали риторику, характерную для темы дружбы, чтобы подстегивать аудиторию к желательным действиям на своей странице. Это не разоблачение, а скорее внимание к тому, что одновременно в социальных сетях может быть реализовано множество сценариев и у участников могут быть самые разные мотивы и интересы. Часто общение, провокация реакции, предложение высказаться — это не только интерес к собеседнику, но и стремление повысить трафик, охват и заметность страницы для алгоритмов поисковых машин и рекламной аналитики.

— Общение в Сети тяготеет к упрощению?

— Думаю, все зависит от среды и запросов конкретных пользователей. Сетевое пространство отражает самые разные запросы и тенденции, тут есть очень специализированные сообщества, можно найти информацию и собеседников практически на любую тему. И говорить об упрощении — само по себе упрощение.

— Когда видишь комментарии к постам в Сети, кажется, что многие комментируют не читая. Как будто выхватывают слова из текста и выступают с монологом, но не диалогом с автором.

— Комментарии часто выглядят как возможность сказать о наболевшем — не столько отреагировать на текст, сколько рассказать о своем. Или среагировать на какое-то ключевое слово, как на красную тряпку, и броситься в атаку. Иногда в комментарии могут быть и просто несвязные выкрики. Комментарии — часто видимая часть более сложной проблемы, выходящей за рамки интернет-общения. Проблемы неумения слушать и слышать собеседника. Услышать другого — непростое дело, и порой комментирующие себя таким не утруждают.

— Люди разучились читать сложные тексты?

— Мне кажется, есть запрос на разнообразие. Можно привести множество примеров объемных, сложных и глубоких текстов и проектов. И запрос на просветительскую деятельность. Успех такого проекта, как «Арзамас», говорит о том, что и серьезный контент интересен. При этом все более серьезную конкуренцию чтению составляет аудиоформат: подкасты, аудиокниги, видео. Сколько раз звучали реплики, мол, жанр интервью умер, длинные материалы неуместны в современном темпе жизни, — но посмотрите, какой зрительский успех у интервью на каналах Юрия Дудя, Ирины Шихман или Николая Солодникова, хотя они могут длиться более часа или двух. Я бы предостерегла от попытки упрощать ситуацию. Мне кажется, есть серьезный запрос на качественно сделанный профессиональный материал. И на самом деле умение говорить просто о сложном, но без упрощений, создавать новое, давать качественную аналитику — все это очень ценится и востребовано.